Красота без ног
Красота без ног.
Инвалиды умеют быть счастливыми.
Не так давно у моей знакомой случилась трагедия - муж разбился на мотоцикле.
По пьяни. Жив остался, но лишился обеих ног и кисти правой руки... В больнице
он пытался перекусить себе вены, отказывался от еды (врачам приходилось кормить
его насильно, вводя жидкую пищу через катетер), кричал, проклинал судьбу и
жену, не удержавшую его от дурацкой поездки... Сейчас Алексей дома - и дом
превратился в сущий ад. За Алексеем ухаживает его мать, бросившая все свои
дела и приехавшая из Воронежа. Жена работает за двоих. Алексей или лежит,
тупо уставясь в потолок и, не реагируя ни на кого из присутствующих, или бьется
в истерике так, что приходится привязывать его к кровати и колоть успокоительное.
В тридцать лет жизнь закончилась, - так считает Алексей. Тогда как жена, искренне
его жалея, не может смириться с тем, как легко он вычеркнул себя из мира живых.
Точно ластиком стер. А ведь мог бы... Ну, хотя бы математикой с ребенком-первоклассником
заняться! Не говоря уже о том, что когда-то, еще в студенческие годы, Алексей
баловался стишками и прозой - вот и написал бы (надиктовал!) детективчик.
Или мелодраму. А вдруг бы напечатали?! Да, наша страна не приспособлена для
выживания больных и слабых. Но собственную гибель мы носим в себе. И очень
часто смерть души торопит смерть физическую. Тем ценнее исключения из общего
правила. Сегодня в школах не изучают роман "Как закалялась сталь"
Н. Островского. Наверное, правильно - книга пропитана самой, что ни на есть
ортодоксальной коммунистической идеологией. Но если отвлечься от большевизма
- останется правдивый рассказ реально существовавшего человека о том, как
долго и отчаянно он боролся со смертью. Боролся - когда любой другой на его
месте сложил бы руки на груди и успокоился навеки. "Сталь закаляется"
и поныне. Случайно я познакомилась с семьей Ирочки Гвоздевой, живущей в Балтрайоне
Калининграда. Ире шестнадцать лет. Она появилась на свет без обеих ног. Вместо
них - короткие культи неравной длины. Еще в роддоме обезумевшим от горя родителям
предложили от Ирочки отказаться, сдав в специализированный детский дом. Услышав
такое, мать Иры кинулась в палату, где лежали новорожденные. Схватила дочку.
А когда вбежали врачи и медсестры, вскочила на подоконник, прижимая ребенка
к груди. И крикнула, что выбросится из окна, если дочку у нее попробуют отобрать.
Отнимать ребенка не стали. Но предупредили, что в обычном мире такие младенцы
не выживают. Ира - выжила. Обычно из семей, где есть тяжело больные дети,
уходят отцы. Гвоздевы сотворили чудо: Ирина не чувствует себя инвалидом. Это
поразительно красивая девушка с тонким ликом и длинными русыми волосами (распущенные,
они покрывают ее всю). Находясь на домашнем обучении, она успешно заканчивает
школу, изучает два иностранных языка, плетет из бисера изящные украшения и
вышивает гладью. У Иры есть подруги. Она слушает Земфиру и "Мумий Тролля",
читает Пелевина и обожает Квентина Тарантино. В быту она самостоятельна, что
дает возможность работать обоим Гвоздевым. (Достаток в семье стабильный, но
средний.) По квартире Ира передвигается сама. Иногда - в инвалидном кресле.
Чаще - опираясь руками о пол и подтягивая туловище. Отец-механик за эти годы
напридумывал такое количество самых разных приспособлений, что живи он где-нибудь
в Японии, уже озолотился бы, непрерывно патентуя ноу-хау. По всей квартире
тянутся поручни. Чтобы Ирине было за что ухватиться. У ее кровати спилены
ножки, она обнесена перильцами, а ведет к ней нечто вроде невысокого пандуса.
Уцепившись за перильца, Ирина - по пандусу - втаскивает туловище на кровать.
Постель завалена синтепоновыми подушками различной конфигурации - их можно
подложить под спину, соорудить из них уютное лежбище. Кресла в комнате - без
ножек, но на прочных, увесистых "постаментах" (чтобы Ирина, забираясь,
не опрокинула их своей тяжестью). Придумали специальный пюпитр для письма
и чтения. Книжные полки начинаются прямо от пола. Лампы - на гибких шнурах...
На кухне к газовой плите приставлено нечто среднее между кафедрой и детским
манежем. Забираясь в него, Ирина может, освободив руки, хранить равновесие.
И, к примеру, сварить себе кофе, приготовить несложную еду. Но готовить Ира
не любит: лицо оказывается очень близко к огню, и брызги кипящего масла летят
в глаза. Гвоздевы реконструировали туалет и ванную. Сделали их - для увеличения
площади - совместными. А рядом с обычным унитазом поставили еще один, невысокий.
Над ним - поперечная перекладина (вроде турника) и две петли (наподобие тех,
что болтаются в автобусе немецкого производства). До кранов с водой Ирина
дотягивается сама, а вот купает ее мама. Два раза в месяц к Ире приглашают
парикмахера - делать маникюр. Смущение человека, впервые увидевшего ее увечное
тело, Иру не обижает. У нее вообще легкий характер. Она много и охотно смеется,
носит модную одежду, занимается гимнастикой под музыку... Вот только покидать
дом не любит. На своей территории она воспринимает себя такой же, как все.
На улице - начинает чувствовать себя калекой - жалкой, беспомощной, вызывающей
нездоровое любопытство у встречных. Что будет дальше? Ближайшие несколько
лет Ирине предстоит проучиться в вузе. Ее вышивки и бисерные "фенечки"
удалось пристроить на продажу. Родители еще довольно молоды и крепки. У Иры
есть и внутренние болячки, но с ними пока удается справляться. Вот только
любви хочется: поцелуев, записок, свиданий в парке при луне... Всей той романтики,
которой так не хватает совсем молоденькой девчонке... Но со временем Гвоздевы
надеются решить и эту проблему: найти через брачное агентство парня, которого
не отпугнет ущербность Ириного тела, кто сможет оценить силу ее характера
и редкий запас оптимизма. Есть в Калининграде и еще один молодой человек,
по которому жизнь проехалась на танке. Но не раздавила. У Сергея Баулина -
рассеянный склероз. Болезнь страшная и неизлечимая: постепенно тело теряет
подвижность. Три года назад у Сергея отказали ноги. Он переместился в инвалидное
кресло. Сейчас ему перестают служить руки. Сергея бросила жена. Он остался
вдвоем с матерью-учительницей. На ее зарплате и своей жалкой пенсии. Знакомый
расклад?! Да, и очень многие от такого расклада звереют. Или замыкаются в
себе. А Сергей занялся репетиторством - готовит учеников по русскому языку.
А еще он рисует. Плохо, неумело, но ведь не на выставку, а для себя. Чтобы
не ждать неизбежного конца в тоске и злобе, а полнее и ярче прожить немногие
оставшиеся дни. Дом всегда открыт для гостей, детей, друзей, соседей... Я
не скажу, что Сергей счастлив - наверное, это будет кощунством. Но он счастливее
многих из нас, преждевременно сыгравших себе отходную. Погрузившихся на дно
бутылки - или в пучину отчаяния. ...И Гвоздевы, и Сергей Баулин не хотели,
чтобы о них писали в газете. "Еще подумают, что я на жалость бью! - сказал
Сергей. - Не надо мне подавать на пропитание. У меня все в порядке".
И прозвучало это не как американисто-дежурное "о'кеy". Скорее, как
выстраданный девиз. И такое нужное всем нам заклинание.